Пролетая на огромной скорости,
Как бы войти в поворот,
Чтобы сердце не рвали лопасти
И не трещал под ногами лед?


Ты мой идол, мой черт и дьявол,
Воплощение всех благ на земле.
Как и я, ты сквозь землю падал,
Как и я – вдруг взлетал к луне.

Так и тянет к тебе магнит,
Но хочется сорвать стоп-кран…
Душа воет, корчится и саднит.
Я тянусь… и бью себя по рукам.

Ведь, ты мой ангел, мой свет и воля,
Проводник в мой волшебный мир.
Так почему же, мне страшно и больно,
Почему так и рвет на куски?

Режь, кусай меня, безжалостно рви,
Тяни жилы, ломай запястья.
Страстно, без сожаления и тоски,
С улыбкой садиста – пытай счастье.

Всю жизнь на огромной скорости,
Пролетаю всегда поворот.
Сама сердце сую под лопасти
И бегу на непрочный лед.

Ты мой дар, мой палач и дьявол,
Воплощение добра на земле.
Я хочу, чтобы ты сегодня плакал
Как ребенок, скучая по мне.

---

Уходи, убегай, исчезай.
Не дари цветов,
Не пиши стихов,
Не нужно ночных звонков.
Нужно было раньше, когда
Я была готова слушать с открытым ртом,
Под мокрым зонтом считать твои улыбки.
А теперь, ошибки и дурные привычки,
Да твои замашки истерички -
Расставили все точки
Над i и в конце строчки.
Не нужно искать встреч,
Не нужно мне больше писать.
Нужно просто лечь
И открыть пустую тетрадь.
Не сори сообщениями в интернет,
Удали мой номер, пока не уймется бред.
Успокой свою голову чьим-нибудь ртом в обед
Только оставь в покое мой собственный белый свет.
Я хочу целоваться под проливным дождем,
Не оглядываясь вокруг -
Не твое ли окно, ни твой ли дом?
Я не буду съезжать, чтобы тебя избежать.
Я не буду менять города,
Чтобы не дай Бог, встретить тебя.
Просто сложи оружие, я тебя прошу.
Для тебя я уже мертва, холодна
И слишком ровно к тебе дышу.

---

Новые истории лучше всего пишутся с чистого листа.
Даже, если это происходит на коленках, в душном автобусе.
Или в маленькой бетонной коробченке, взаперти на кишащей людьми планете.
Главное, чтобы с чистого листа, с рвением и вдохновением.

---

Когда катится огромный снежный ком, никто не задается вопросом откуда он взялся.
Когда катится огромный снежный ком, люди только и могут, что спасаться бегством.
Казалось, знать бы, что за дуновение ветерка потревожило снежинку, что начала этот грандиозный обвал. Знать бы, что извержение стечения обстоятельств - накроет именно эту крышу... И ты бы никогда не начал этот поход. Дождался бы обвала и был бы счастлив. Или терзался бы чем-то другим. Но, ты уже свершаешь восхождение и эта ледяная смерть смотрит именно в твои глаза.
Так и будешь бездействовать?

---

Владыки Тоэн-Варата

Кукловод наводя порядок в сценариях, нашел давнюю зарисовку, которую создали 5 авторов.
Одним из соавторов был сам Кукловод. Поскольку это был только черновик, в нем было много орфографических, пунктуационных и смысловых ошибок. Но, если уж ему не суждено стать полноценной постановкой, то пусть остается таким же как есть.

(22:03:15) Дверь: *как водиться тихо скрипнула, в нее влетел слабый следом за которым показалась клюка, а уже потом вошел средних лет мужчина одетый не то чтоб в сильное трепье, но сильно повидавшую виды, и если он и был средних лет то выглядел так же как и свое одежда постарще на другой десяток лет, бродяга нет, вряд ли если кто много путешествовал и был завсегатаем дорожных трактиров, то он сразу же смог бы определить в нем рассказчика, а то и менестреля, одного из тех которые отреклись от сует и просто бродили по дорогам травя байки и истории. вот и этот расказчик, потопав в направлении камина, шуршашим голосом, сказал.* хочет ли кто послушать историю, быль или вымышленную, или расказать могу про другие миры, в которых бывал... и легенды могу расказать, всево лишь за миску супа и каши. поведаю сказания менистрелей Арвароха, Тоэн-Варата, Авалона, мира шестнадцати кругов... если же не понравится то прогоните в зашей а если понравится может и пару монет приплатите.
(22:04:10) Мучача: мучача косо посмотрел на расказчика, и решил что ежели ни кто не попросит рассказать очередную байку то сразу же выставит бродягу за порог и показал это всем своим видом, облокотившись на стойку.
(22:07:04) Фол: Видимо, господина менестреля и ждали; перестав подпирать голову, Фол обернулся и, выпрямившись, запустил пальцы в гриву на затылке, - жест, в ста процентах случаев обозначавший то, что кентавр стоит перед выбором. - Не откажемся. - проговорил он наконец, роняя руку на колено. - Рассказывай. Если понравится, то не только кашу с супом, но и утку с коньяком поставим.
(22:08:57) Тинцилла: - Настроение, - заверила Искра и отправила вилку в очередной набег на развалины рисовой крепости. Проглотив разваренные зерна, она тихо цокнула языком в традициях восточного гурманства. – А тебе хватит такого скудного завтрака, чудовище? Есть у меня мысль раскормить тебя на убой. – Черные брови игриво приподнялись, потом вернулись на место. Девушка покосилась на потрепанного барда. Название «Тоэн-Варат» ей кое о чем говорило. – Ага, - поддакнула она. – Рассказывай. Уговор – не гнусавить. Публика тут нервная, - Полуэльфка очаровательно улыбнулась. Не зубы – жемчуг.
(22:09:02) Крифф: С монетами у Криффа было весьма туго, и на рассказчика тратить последние гроши он не собирался. Мельком глянув на того, клирик подпер рукой щеку и задумался над тем, в каком порядке ему решать свои проблемы. Впрочем, когда источник оплаты нашелся, он тоже немного заинтересовался.
(22:09:09) Хельда: *Мучача верно забыл, кто здесь занимался вставлением за дверь бродяг. Хельда может быть и сподобилась бы выкинуть замухрышку, поскольку настроение у нее было сегодня не сказать, что хорошее. Засыпала отлично, а проснулась одна у потухшего костра, а спутника с пустынником и след простыл. Да, скорее всего она бы взяла его зашиворот, она даже повернулась в его сторону с этой целью, но замерла при упоминании о месте происхождения ее двух, так скажем мужчин. Короткий взгляд на кентавра, что заговорил первым, и Хельда поняла что совсем наверное поторопилась с выводами, и добавила свое.*Мне про Тоэн-Варат интересно.*И сбив пепел с прищуром оглядела странника.*
(22:12:23) Фол: - Как бы я тебя не сожрал раньше... - полушутливо-полувсерьез заметил Фол, явно впечатлившийся жемчужным оскалом напарницы и изготовился слушать.
(22:18:08) Расказчик: *все еще шкандыбая до камина,* Тоэн-Варат, злой мир, нехороший, но могу расказать ипро него... *по дороге прихватив стул который поставил рядом, с камином, и сняв плащ начал развешивать его на спинку, при этом обводя взглядом всех присудствующих*, и про что же рассказать? про эльфов изгнанных из своих лесов и нашедщих пристанище на склонах северных гор, возле пещер дварфов, которые скавали им оружие давщее им шанс вернуться на родину? *пробежав взглядом по Искре спросил расказчик*, или про людей потерявших свой дом, в поисках приключений, которые только перед смертью поняли что домом их был, не равнины по которым они скитались, а небольшой костер под деревом, потому что за ним сидели те из-за которых они отказывались возврашаться на свою родину? *переведя взгляд уже на кента*, или провосточных владык, повелевающих стихиями? аммм? *подмигнув рыжему и переведя взгляд на последнего посетителя, то есть на Хельду*, ммм... а ты видимо и так знаешь что хочешь услышать. дак про что мне расказать добрые люди я знаю много историй?
(22:24:09) Фол: - Про Тоен-Варат... - Название страны показалось Фолу смутно знакомым. Кажется, именно это слово звучало в разговорах пустынников.
(22:24:09) Крифф: Кто платит, тот и музыку заказывает. Крифф, подмигнув бродяге в ответ, глядел ожидающе на черноволосого незнакомца.
(22:26:05) Рассказчик: и то правда? *вопросительно уставился на Фола*, ну дак что про что хочешь послушать благодетель?
(22:26:56) Тинцилла: - Ненавижу эльфов, - патетично заверила Искра, несколько преувеличивая свою неприязнь к высокомерным родственникам. Изогнув кисть, девушка подставила ее под голову; почти высохшие черные пряди свесились набок. – А дварфы не умеют играть на гитаре, у них борода путается в струнах. Лучше про восточных владык, если там будут гаремы и серали. Я люблю мавританские сказки. – Полукровка взглянула на Фола и, подумав, согласилась. - Можно и про Тоэн-Варат. – Чуть понизив голос, она произнесла: - Вон тот рыжий – Крифф, ходил вместе с нами в Хаос. Если не веришь насчет Кали, можешь спросить у него.
(22:32:09) Хельда: Мучача> *Пока странник говорил, Хельда кивнула Мигелю, чтобы он принес еду, сама брякнула на стол несколько монет и поднявшись направилась к рассказщику, устроилась недалеко от него, тоже взяв один из стульев и усевшись на нем пускала дым.*Есть одна история, что написана на неком амулете. Про двух героев - мага и воина. Если я правильно поняла. Наверное ты должен ее знать.*И с прищуром попыталась заглянуть в его глаза не оборачиваясь на официантку принесшую страннику еду.*
(22:32:09) Мучача: появляется рядом, комкает фартук... Хельда, Si , сеньорита, ...отправляется на кухню и приносит Сыр, Утку с яблоками и Чай
(22:32:35) Хельда: отдает Дкор Утка с яблоками
(22:32:49) Хельда: отдает Дкор Сыр
(22:32:56) Хельда: отдает Дкор Чай
(22:32:56) Фол: - Он? - Фол ненадолго отвлекся от рассказчика, которому уже успел изложить свои пожелания. Задумчиво взглянул на того, кого Искра назвала Криффом. Определенно, раньше он тут этого товарища не видел. Интересно, с чего вдруг вечно недоверчивые Ксарт и напарница прониклись к нему таким доверием? Кентавр хмыкнул. Сказал негромко. - Ладно. Сначала сказка, потом всё остальное. Эй, ты почему не ешь? - И потянулся за тарелкой, причем с таким видом, будто собирался кормить бледную и нехорошо скалящуюся напарницу насильно. Подножным кормом. Чтобы хищника в ней забить... ну или отбить мысли об откармливании Фола на осень. Выражение "Конь в яблоках" в данном контексте имела двоякий смысл.
(23:15:53) ДМ: *счел видать что слова девушек это руководство к действию, и по удобней усаживаясь на стул, скрипнул, костями*, ну что ж про амулет я рассказать могу, это самая старая история, и к слову сказать, именно тогда появились восточные владыки, когда появились подобные амулеты, потому что скували их те кто давали клятвы, страшные клятвы обрекающие на вечные скитание тех кто их дал, а давали их маги и воины, первые из которых решили изловить величественных драконов Тоэн-Варата, а вторые сочли своим долгом освободить их. *проскрипел рассказчик, голос которого медленно становился шелестящим, а когда он принял еду дак вообще стал похож шелест листьев какого-нибудь там дуба.* самый сильный маг тогда был Хаор великий колдун, который мог обращать реки вспять, он создал множество артефактов, которые могли заточить в себя драконов, и подчинить их силу, дабы создать могущественные артефакты, способные изменять судьбы народов. И люди прознав про это поверили Хаору и пошли за ним и его учениями, все кроме бродячих народов востока, которые чтили традиции своих предков, и отказались от этой веры, решив противопоставить свои разрозненные племена, всему остальному миру, которые как умолешенные начали излавливать драконов. *и по мере того как говорил Рассказчик, шелест его голоса, буквально проходил сквозь разумы людей, оставляя в их памяти отпечатки, которые были на столько четкими, что уже начинало казаться что они сами были участниками тех давно минувших событий, вот перед глазами начали появляется картинки целых племен пустынников, которые шли через барханы в направлении чахлого леса который вырисовывался на горизонте, сверху с жутким воем пролетел огромный синий дракон, заслонивший солнце, которое поспешно опустившись за горизонт оставило небосвод полной луне тусклый свет которой осветил горы трупов, людей пустыни которые проиграв бой, остались на поле брани на растерзание стервятникам*, к тому моменту когда троя из драконов были пойманы, племена пустынников собрались в оазисе Де ар Кама, да бы заключить договор по которому, они выберут четырех самых могущественных из них и они уже разделят пустыню между собой, и каждый из них получит амулет который даст ему силу дракона, с помощью которого он сможет повиливать силой стихии того дракона которого себе выбирает. *и новая картина встала перед глазами слушателей, гигантский шатер в котором вокруг небольшого столика сидели четыре человека, глядя на четыре амулета воды, земли, огня и воздуха, им предстояло выбирать кто из них какой амулет возьмет, и какой стихией будет повиливать, и каждый из слушателей уже начинал забывать про то где он и что с ним, у каждый из них хотел протянуть руку и взять тот амулет который был ближе к его сердцу, и теперь уже они Хельда, Искра, Крифф и Кент, должны были выбрать себе амулет, ибо в голове оставались только смутные отпечатки того кем они были на самом деле, и полная уверенность в том что именно они те кто должен стать владыками востока*
(23:25:33) Тинцилла: «Женщина-кошка» совсем по-другому поняла движение напарника и ухватилась за тарелку обеими руками, чуть не сбив на столешницу вилку. Сама себя удивила. – Не отдам, - свистящим шепотом проговорила она, лизнула блестящие губы и ухмыльнулась. Мол, шутки шучу. Затем пришел черед серьезного взгляда, обращенного сперва на Хельду, а потом на рассказчика. Все это было неспроста, понятно любому. Зазвучали слова рассказчика, и Искра, все еще усмехаясь, вслушалась в повествование. Постепенно она становилось все серьезнее, и все заметнее делалось эльфийское происхождение смуглой девушки с тонкими чертами лица и остановившимися, широко распахнутыми глазами. Когда настало время выбирать амулеты, «восточная владычица» без колебаний, властно протянула руку к символу воздуха. Да, эта стихия была ей ближе других. Легкость, переменчивость и скорость ветра. Свобода. Дыхание.
(23:26:02) Крифф: Стены огня, испепеляющего камень, тысячи горящих стрел в небе, рев пожаров, вспышки и пламя, жадно пожирающее людей и лошадей, дерево и ткань, жар, оплавляющий металл и песок... Там, в пустыне, Крифф не раздумывая выбрал тот амулет, который был создан будто специально для него. Он будет повелевать огнем! Стихия, создавшая пустыню и живущая в ней, будет подвластна его власти!
(23:28:21) Фол: И еще одна рука простерлась над столом; забывший о том, кем он был и помнящий только то, кем он стал, - Фол безошибочно выбрал один из двух оставшихся амулетов. Земля. Воздух, вода, огонь, - не его стихия. Его предки испокон веков жили в лесах у подножия Пелиона. Слушали дыхание трав, ворчание гор, шелест листвы и пение вод в ручьях. Земля была для них всем. Фол ничем от них не отличался.
(23:31:31) Хельда: *По мере повествования Хельда все больше погружалась в себя. Наверное так можно было это воспринять со стороны, но на деле она смотрела то, что ей было показано. Пустынники... они были ей близки, потольку поскольку один из них был к ней сейчас ближе чем никто иной. Амулеты, снова выбор, определить то чего ты хочешь, единожды и бесповоротно. Может они и слабо осознавали кем являются на самом деле, но подсознание само сработало и рука потянулась к воде. Ангел упоминал когда-то, что пустынник хотел чтобы именно этот дракон достался ей. Противоположности притягиваются, создают сильные союзы. Соответственно раздумий не было, лишь скользнувшая мысль и не подводивший рефлекс хватания.*
(23:42:41) Рассказчик: *да же ухом не повел на вновь вошедщих, продолжая расказывать, своим вкрадчивым голосом*, и выбор был сделан, ни кто не хотел амулета другова, все хотели лишь то чего им было нужно и к чему они приросли, спустя время, когда каждый из владык выбрал себе амулеты, воины пустыни вновь двинулись в сторону Тоэн-Варатских равнин, и на этот раз уже над ними кружили все четыре дракона стихий, и они вновь собрались вмести чтобы решить кто из них поведет вперед армии пустынников, у каждого из них был уже богатый опут правления, и плечи на которых лежал весь груз ответственности за тысячи людей, которые слушали каждое их слово, и сейчас каждый мог отказаться от амулета передав его другому, одному из своих героев, которые стояли за спинами владык. снова нужно было решить кто поведет их вперед, все четверо были равны по силам, народы каждого процветали, и как сказали пророки они равны между собой, но поведет их только один. *при этом расказчик достал из кармана небольшой амулет, в виде закрытой черной розы и положив его на колени начал один за одним раскрывать лепестки*
*а та четверка слушателей, уже настолько погрузились в грезы навееные им рассказчиком, что уже напрочь забыли кто они, из прошлого осталось только понимание того что они чужды Тоэн-Варату, что это не их мир, и они не принадлежат ему так же как и он им, но да же эти мысли начинали стераться как только они начинали задумываться над судьбой своих народов, нет не своих еще только тех про которых расказывали, только отголоски этого факта медленно затухали в мозгу.*

(00:04:25) Тинцилла: - Я поведу, - негромко и твердо сказала владычица с бессмертным лицом эльфийки и серым, прозрачным небом в глазах. – Мой дракон взлетает выше других, крылья его легки и быстры, а в бою он подобен смертоносному вихрю. – Она запрокинула лицо, отдав ветру черные волосы, и поглядела туда, где купался в восходящих потоках крылатый змей с серебряной чешуей. – Без воздуха нет жизни. Идите за мной, и я подарю ее вам.
(00:06:04) Крифф: - Сила пустыни в огне, - возразил другой правитель, и красный дракон вторил ему яростным рыком, - не жизнь, но сила нужна сынам песков. Я могу дать ее вам, могу дать всепожирающую мощь огня, заставляющую корчиться в муках врагов и вселяющую бешенство в души наших воинов. Идите за мной, и я подарю вам победу!
(00:07:16) Фол: - Я поведу. - эхом отозвался черноволосый гигант, опиравшийся на сверкавший меч с испещренным многочисленными зазубринами, - следами былых сражений, - клинком. Голос его был подобен грохоту камней, сдвигаемых обвалом. - Без воздуха нет жизни и без огня вы не поджарите пищи, но ходите вы все по земле и вышли из её чрева. В Земле корень жизни. Идите за мной и вас ославят в веках.
(00:15:14) Хельда: *Сила воды заключалась в мудрости и продуманности. Она таила в себе силу, ровную, рассудительную и в глазах серого льда отражался холодный рассчет, глоток прохладной воды, спасающей в жаркой пустыне. Она не ответила, лишь оглядела тех кто рвался первым сложить голову.*
(00:15:32) Хельда: нрпг: извиняюсь, отвлекалась...
(00:19:35) Рассказчик: и в первые за несколько веков, с тех самых пор когда был заключен договор, о разделе пустыни и получении амулетов, воины песков, посмотрели друг на друга как на противников, и за спинами их послышались звуки обнажаемых клинков, которые извлекали из ножен воинов воздуха, воинов огня и земли, и следом за ними гонцы устремились в лагеря к армиям Владык, дабы те кого они ведут были готовы к тому чтобы доказать свою предоность своим владык и доказть превосходство дракона который покровительствет им. и только воины воды, остались не подвижно, смиренно склонив головы.
а через минуту над лагерем воинов пустыни прогудели по очереди три оглушающих рева драконов, которые поднимая тучи песка поднялись в воздух.
(00:22:05) Тинцилла: Лицо эльфийки омрачилось, и по нему побежали тени, как в ветреный облачный день. – Земля была бы мертва без воздуха, и не по ней ступают драконы. Все, у кого есть крылья, во власти моей стихии. Ты говорил о пожирающем пламени, Огненный, но что может сравниться с голодом урагана? Ветер задует огонь и высушит воду. – Она повернулась, легкая и стремительная, опоясанная созданными для полета стальными звездами. Голос ее, негромкий и шелестящий, наполнился штормовой силой. – Дай мне силу земли, Каменный, и я размечу врагов песчаными бурями. Доверьте мне силу огня, и лесным пожарам не будет конца. Позвольте мне повелевать водой, и гигантские волны сметут тех, кто осмелится выступить против нас.
(00:26:42) Фол: - Пока я жив, бабе у власти не бывать! - громыхнул гигант и бронзовокрылый ящер, спланировавший на песок позади него, выщерил в воинственном оскале саженные клыки. - Коли ветер в душе, ветер и в голове! Только надежность и опора в трудный час играет роль. Без Земли не было бы лесов, самого дыхания всего сущего. Не было бы воды, ибо не из чего ей было бы проистечь. Не было бы огня, ибо первая искра, добытая людьми, явилась из камней. Не слишком много ли ты на себя берешь, Небесная?
(00:29:11) Крифф: Омрачился пожилой владыка в белоснежном бурнусе, и печать раздумий легла на его темнокожее лицо, поднятое к солнцу. Вбирая жар светила, стоял старик в богатой чалме и молчал, и тысячи воинов ждали решения его, мудрейшего из мудрейших вали своего народа.
(00:32:47) Хельда: *Женщина с содроганием наблюдала за поединком тех, что были неотъемлемы друг от друга, тех, что не могли существовать без остальных. Ее воины склонили головы, поскольку знали что такое время. Даже месть, она должна прогореть прежче чем ты сможешь себе позволить сделать ход против того, кому хочешь отомстить. Она так же опустила голову, дабы отвести свой взор от того что сейчас творилось. Тот кто победит, скорее всего получит ее поддержку, силу воды.*
(00:36:37) Фол: нрпг: у меня тайм-ап. Etincelle, можешь воспользоватся случаем и влить мне какой дряни в ухо, пока противник будет дрыхнути )
(00:38:03) ДМ: *и в шатер вбежал гонец огня который с искаженным от ужа лицом сказал*, Владыка!!! за борханами зарождается буря! пророки говорят, что она идет прямо на нас!!! *после чего отведя занавесь шатра, указал в сторону дальних барханов, за которыми зарождалась невидая буря от горизонта до горизонта, грозившая накрыть своей мощью все войско пустыни не жалея ни воинов огня ни, воды, ни земли, ни да же воздуха.*
И один из героев огня подойдя к своему владыке, нашептал ему на ухо... *в личку,*,и точно так же склонился к уху владыки воды, один из его героев.
Фол плиз последнюю отпись и приятных снов.
(00:42:22) Тинцилла: - Мне не нужны твои леса, Каменный, - шипящий свист гневной владычицы змеей заполз в уши собравшихся. Эльфийка глубоко вдохнула раскаленный солнцем воздух. – Ветер гуляет даже по мертвой земле. И мертвой она будет, если ты не оправдаешь доверенного тебе… - Небесная отвернулась. Так было всегда. Предсказать, что скажет она, не под силу было и многим из вещих старцев пустыни; с лицом, полным шквальной ярости, черноволосая произнесла слова, не дающие пролиться крови союзников.
(00:44:12) Крифф: Взвыл красный дракон, поднимая крыльями ветер. Принято решение Мудрейшим. Темнокожий правитель опустил голову к земле и молвил, и голосу его благоговейно внимали тысячи воинов - Огонь, воздух и земля, соединяясь вместе, несут ужасный самум на селения врага, и нет спасения от горячего ветра. Но, старея, ослабевает ветер, тухнет огонь и оседает на землю песок, и пустыня умеряет свою ярость до тех пор, пока не поднимется новый, молодой ветер, несущий за собой смертоносные тучи песка. Владыка Песков, ты молод и яростен. Я отдаю тебе силу Огня, и пусть моя мудрость послужит тебе.
(00:49:18) Фол: Гигант не ответил. Потемневший лицом и сурово сдвинувший черные, как уголь, брови, он выслушал всех, кто обратился к нему, но не было радости на лице того, кого нарекли Владыкой Песков. Общая опасность, - вот то, что не щадит ни владык, ни их союзников. И потому взор гиганта обратился к горизонту, поглощаемому стремительно ширящейся полосой надвигавшегося ненастья. Времени у них оставалось не так уж и много...
(00:51:11) Хельда: *Она кивнула словам посла, не отведя своего взгляда от собственных ног, выслушав его предложение. После владычица оглядела войска, убедившись в том, что они и правда готовы, одарив их холодом своих глаз, отдала приказ отступить. Пускай хоть все трое владык попереубивают друг друга, она не даст погибнуть народу из-за дележа власти и первенства. Может быть окажется что именно из-за этого решения ей прийдется вести армии под удары врага. Уже развернувшись уходить, женщина с долей презрения посмотрела на владык, но сохранив при этом спойкойствие на лице, простояла секунду другую, что тянулись вечностью, продолжила свой путь к спасению.*
(00:51:57) Фол: нрпг: всем - приятной игры и доброй ночи.
(00:59:25) ДМ: ураган поднятый стихиными драконами, пронесся над головами войска, не затронув не одного из воинов, только опрокинул палатки и шатры которые опустели после того как их оставили воины воды, и затем буря ушла вперед в сторону Тоэн-Варатских равнин, да бы ознаменовать приход великого воинства. спуся несколько дней воины воды, смотрели на то как \"Воины песков\" снимают лагерь и уходят на воийну, и как только они скрылись за барханами, пустынники считающие своим вождем Владычицу воды, начали возводить новый лагерь.
ну а потом уже началась война песков, вторая великая война Тоэн-Варата, в которой часть амулетов была потерена, часть обрела новых хозяев, но двое из владык вернулись в пески и разделили между собой пустыню. *проскрипел ставший сново скрипучим голос рассказчика*, ох... я вижу что уже утомил вас своей историей, по этому не буду начинать новую, но надеюсь что свой ужин и место у камина наночь я отработал на совесть, хотя решать конечно вам. *доев последний кусок утки проскрипел дятька*
(01:01:43) Крифф: - Кто?! Кто вернуллся? - буквально взвыл Крифф, забывая о ранении и подаваясь весь вперед. Глаза рыжего пылали, волосы растрепались, на щеках играл румянец. - Я дам тебе серебрянник, если ты скажешь, кто.
(01:04:12) Рассказчик: я не знаю... *ответил расказчик*, этого ни кто не знает некоторые да же говорят что не вернулся ни кто, сейчас в Тоэн-Варате считают что владыки это всего лишь сказка для молодых глупых магов, но они были были на самом деле, а вот вернулись ли они с той войны... *тяжело вздохнув*, этого я уже не знаю а врать не буду.
(01:04:25) ДМ: всем опыт за одно и то же, офигенный отыгрыш владык именно тех стихий которые были выбранны, просто за красиво черт побери, и множественные комплементы в ваш адрес, приятно... очень. я вас люблю!! всех, аха.
(01:04:51) Дкор: увеличивает опыт Фол за угу, смотреть выше
(01:05:09) Дкор: увеличивает опыт Крифф за угу, смотреть выше
(01:05:26) Дкор: увеличивает опыт Хельда за угу, смотреть выше
(01:05:45) Дкор: увеличивает опыт Тинцилла за угу, смотреть выше
(01:06:59) Хельда: *Холодная дрожь прошла по спине, когда вновь реальность вернулась на место, когда она осознала в чьей шкуре только что побывала. Но это была не она, это не имело к ней никакого отношения, ее дракон был иным - черным, как смоль, и вовсе он не принадлежал стихие воды, он был самой смертью. Взгляд на рассказщика мог сказать многое, но и в тоже время из-за множества мыслей и чувст не говорил ни о чем. Лишь еще раз прошла холодная дрожь, пронимая уже из глубины - из крови что текла в ее жилах.*
(01:17:44) Тинцилла: Искра долго приходила в себя и прослушала вопрос Криффа, заново переживая то, что происходило в песках. Встряхнула головой; распались на неровные пряди гладко зачесанные волосы. Тот же цвет, что и у владычицы воздуха: ведь ветер дует и ночью. Обретя наконец понимание того, где она находится, девушка обменялась парой негромких слов с собравшимся уходить напарником, поднялась и, тихо поскрипывая кожей костюма, проделала недолгий путь к пылающему камину. – Заслужил. – Сверкнула золотая монета, падая в ладонь рассказчика.

---

Нет ничего проще, чем писать свою судьбу.
Нет ничего сложнее, как вести кого-то за руку, когда он хочет идти в другую сторону.

Очень много людей, постоянно что-то изменяют в жизни. Одни изменяют интерьер своего или чужих домов, другие изменяют свои или чужие прически, наряды. Третьи любят изменять супругу, четвертые привыкли изменять себе. Есть такие, которые ежечасно изменяют свое мышление, а встречаются и те, кто меняет жизнь других людей.

И в то время, как изменяется жизнь великого безликого Кукловода - в ней же изменяются декорации. Много новых героев, много новых нарядов и сценических образов, много новых слов и эмоций, много новых взглядов на жизнь и радикальных поворотов. Кукловод хочет творить, и он творит, только не на сцене, а в своей скромной и тесной мастерской.
А между тем, пока эта судьба кипит и происходит - другие совершенно не хотят ничего менять. Им итак комфортно. А пока волочешь на себе чью-то судьбу, забываешь получать удовольствие от своей. Однажды, человек сидящий на коне твоих страданий, выйдет из сладкой дремы и иллюзорной скачки, да поймет, что конь его вез в свое стойло. И вряд ли ему там понравится.

Свет, занавес, антракт.

---

Жизнь - бренна
Тело - тленно
Время - материя
Душа - вечна
Смерть - фикция

---

Зеркала

Время — отличный учитель. Но, к сожалению, оно убивает всех своих учеников. (с)

Время то летит, то медленно ползет, выбирая противоположности от приоритетности.
Приходят и уходят странные аморфные знакомые, которых можно запомнить только по образам и картинкам. Словно, они такие же куклы, как в моем театре. Вспоминаются старые забытые и пережитые образы, мгновения счастья или безумия.
Это приятно, когда старые разбитые в гневе зеркала - снова склеиваются.
Это все - время. Оно лечит, калечит, точит камень и заживляет.
Такое восстановленное зеркало давно ушедшего, казалось бы, из твоей реальности, существа - очень греет душу и щекочет сознание. Может быть потом доведет до оргазмического чиха.
Есть только один подводный камень - зеркало по факту уже треснутое. Его снаружи зашлефовали, но стоит чуть надавить на уязвимые места - оно вновь даст трещину, подобную уродливому шраму на милом лице.
Так рушится реальность - стоит ей только реализоваться на неустойчивом месте сознания.

---

Целая трагедия промчалась в уютном зале.
Кукловод закрыл потертую книжку, и как что-то безумно ценное поставил на полку. Книга наконец была собрана полностью, до единой страницы.
Легкий полумрак и мысли мастера слились в едином потоке отчужденности от этого зала и мира в целом. Красовалась вывеска с представлениями, которые уже довелось ставить в этом театре. И когда уже столько всего было сделано - стоит продолжить и поставить что-нибудь новое.
В воздухе уже витали намеки на образы, а муза рядом попивала горячий чай.
Пахло мандаринами, как саркастический "привет" от прошедшего Нового года, оставившего только разочарование. Но, муза все равно ехидно улыбалась.
Пусть будет так.

---

Немного смахнем пыль, дорогие призраки.

---

Театр

обновлен. Пыль стерта, паутины сняты, начинаем разбирать старые сценарии и делать из них удобные архивы.

---

И опять...

...я поражаюсь все еще прибывающей публике.
Сегодня или завтра, данный театр вновь сменит декор и стилистику.
(Кукловод озадаченно почесал затылок) У меня родилось несколько идей - как сделать это место более уютным, удобным и...
...более открытым, чтоли. (Сняв маску оглядел опять запылившееся помещение)
Творец готов. Ждите.
Вы ждете? (подмигнув)

---

Вдребезги!
День рассыпался
По асфальту.
Сальто по осколкам
Цветных лучей.
Ты - ничей,
А я - в пальто
С пряжкой.

---

С возвращением

Скрипнула дверь Кукльного театра.
Просочился свет в пыльную залу, выхватив из темноты по углам паучьи сети.
Кукловод оглядел свой старый дом со странной улыбкой, полной и печали и радости одновременно, с сожалением и энтузиазмом.
Чуть погодя свет лил уже и в окна, ожили куклы.
Чуть прибраться и можно снова ставить чай.

---

"Потертая книжка" Круг Шайлиен

«Иногда, очень сложно понять, где стоит граница между злом и добром.
Оба эти понятия знают все без исключений. Но, в одной и той же ситуации, понятия зла и добра будут абсолютно противоположны в восприятии двух разных существ. Именно поэтому, живут в мире такие как я - те, кому мораль позволяет выбирать сторону.
Существовала в мире некогда одна рукопись, повествующая о многих тайнах из жизни Шайлиен. Рукопись та, однажды попала в руки служителей культа Эйнхазад и была беспощадно уничтожена. Прежде чем пергамент предали огню, один из священников сделал его копию и сдал в хранилище гномам, чтобы его самого не сожгли за этот поступок. Сделали священники добро или зло, попытавшись стереть истину о богине ночи? Добро же или зло сделал тот человек, подставляя свою шею, переписывая те многочисленные строки, ради науки и знаний в будущих поколениях?
Чтобы узнать больше о том, где хранится копия и как ее достать, Магистру нужен был череп покойного, который и попросили меня достать. Мне даже имя назвали того мальчишки, что хотел отмщения храму, убившего его сестру и отказавшегося хоронить ее на «святой» земле. Добыть останки девчонки мне не составило труда, а вот собрать ингредиенты для самого сильного яда – пришлось постараться. Одним служителем меньше при помощи моих рук. Магистр без труда призвала дух покойного, и мне оставалось несколько визитов. Они были довольны, это было видно по их надменным лицам.
В моем родном городе так ничего и не изменилось. Добравшись туда, я с удовольствием прогулялась до Школы Темных Искусств, мимо которой и лежал мой путь к Алтарю. Пришлось вновь идти на охоту, за нужными ингредиентами для «особых» чернил, кои потребовались темной эльфийке проводящей обряд посвящения в Круг Шайлиен. Похоже, что-то попало в мои раны и теперь, я словно сгораю. Не в силах уснуть, я видела Ее. Она ничего не говорила, но я знаю, что Она со мной, видит и слышит. Я никогда не отрекусь от Шайлиен и умру с ее именем на устах, даже если это произойдет этой ночью»

---

Зарисовка одной абстрактной любви

Их любовь была подобна водопаду.
Ее поток стремительно несся вперед, сбивая по пути коряги неудач, и брызгами обдавала наблюдающих снизу. Этот поток был бешеным, но имел свой стабильный ритм.
Их прикосновения были шелком, а слова мелким дробленым стеклом на языке, что блестел разноцветной радугой в лучах солнца. Он слушал, как она спит, как щекочет ее дыхание мягкую подушку и его плечо. Он видел в ее счастливых глазах свет луны, и россыпи звезд по щекам, когда она немного плакала. Он жил ей и умирал минуту за минутой, чтобы воскреснуть заново. А она дышала, и каждый день все реже смотрела в окно.

А потом была зима, разлука, и новый виток пряжи на спицах судьбы.
Водопад стих.

Их любовь была подобна снегопаду.
Миллиарды звезд на небе сменились талым воском на ресницах, что застывал на холодном подоконнике, подернутого льдом окна. И она смотрела… Смотрела вальс танцующих снежинок, оседающих ровным ковром по земле. Она дышала на свои озябшие руки и куталась в одеяло. Ее завтраком были соленые слезы, а к полднику холод от промокшей подушки. На обед привычный кофе с табаком и крупа уже безвкусного позабытого сна, чуть приправленная горечью и печалью.
Она по прежнему дышала для него и засыпала с надеждой встретиться во сне, где они уже давно назначили свидание на краю пропасти времени. А он не спал, пил сладкий кофе в ином часовом поясе, а может даже в чужом мире. Ему ведь было не до сна. Он хотел скорее прийти, проложить новую цепь следов к ее дому.
А старые следы уже давно замело метелью.

А потом были письма с ароматом роз и паутинками подчерков.
Снегопад прошел.

Их любовь была подобна ручьям.
Обострившиеся чувства разбежались тысячами ленточек звенящих ручейков и вен. Она почти не отходила от окна, дышала на зеркальце, чтобы поправить макияж. Он знал, что она ждет, и уже бредил, вспоминая запах ее волос и сладость губ. Он летел через континент, и сердце отбивала стаккато, не забывая про гулкие басы.

А встреча была упоительно долгой и удивительно скоротечной. Время металось из стороны в сторону, не зная, какой ритм ему взять, чтобы хоть как-то совпадать с этой парой. И они дышали в такт, то быстрее, то медленнее, иногда разбавляя тишину и шуршание простыни, оборванными стонами. Они провожали вместе солнце уходящее за горизонт закатом и встречали рассветом уже с другой стороны от себя. Они сливались в единое, подобно реке впадающей в океан и кутались в сигаретный дым. Кофе больше не было горьким, даже если без сахара, а шоколад - безвкусен по сравнению с поцелуями.
Он снова слушал, как она спит, как щекочет ее дыхание мягкую подушку и его плечо.
И уже засыпая, он не расслышал, как ее грудь приподнялась при вдохе…
В последний раз…

---

Тонкие кисти рассвета...

Кукловод выспался и отдохнул после долгих тяжелых дней. Почти выспался и почти отдохнул, потому что куклы очень соскучились и надо было выслушать все, что они хотели рассказать, все то, чем желали поделиться. Суета сегодня была необычной. Гостей не было и все были заняты готовкой кофе, да накрывали на стол для одного единственного человека.
Когда на столе появился завтрак, куклы с большим азартом стали говорить о тех, кто тут побывал, пока не было хозяйки театра.
-  Печёный Демон - Кукловод улыбнулась. - Я рада, что он все таки заглянул.
Пара открыток с приглашениями на ожидаемые постановки были подписаны для  Castigo и  нет такого пользователя

---

Это был насыщенный день для Кукловода.
От чашки с кофе, исходил такой же насыщенный аромат утра, хотя уже была глубокая ночь.
День... он был иногда сладкий, а порой горький, как плохо размешаный зерновой напиток. Немного сливок сверху и тепло от кружки растекающееся от пальцев, а потом от желудка.
Немой вопрос застыл в глазах кукол - и тех что были уже вроде готовыми ко всему от создателя, и совсем новые, юных творений.
Кукловод писала. Читала, а потом опять писала. А потом надолго ушла, вернувшись с таинственной улыбкой.
- Можете меня поздравить, дорогие. Я нашла себе еще одну работу для удовольствия. Это не значит, что я про вас совсем забуду. - На стол легла с шуршанием газетка.

А рядом еще примостилась какая-то неуместная картинка
- Займемся живописью перед сном.

---

Изабель Фордекуарен. (Или еще одна фарфоровая кукла)

Имя: Изабель Фордекуарен
Раса: Человек
Класс: Маг – в будущем некромант
Пол: Женский
Рост: 165 см
Возраст: 29 лет
Направленность:
Внешность и характер:

Черный шелк спадает с ее рук воздушными воланами манжетов. Черный благородный бархат облегает ее бледную кожу узких кистей. Черный длинный мундштук источает сизый дым, окутывающий ее загадкой. Такие же черные волосы кольцами сворачиваются на плечах и мирно спят. А иногда подобны урагану, и кажется, вот-вот из них зашипят змеи. Бездонные темные глаза похожи на ночную реку, по волнам которой серебром играет луна.
Вы видели в них смех? Скорее это была издевка.
Ее губы горькие от табака сложатся причудливым зигзагом, и сквозь них проступит та самая желчь, которая так ранит мягкие сердца.
Ее же сердце, уже давно превратилось в камень.

Квента:

Это была книжка.
Всего лишь небольшая книжка с темной обложкой и качественным переплетом. Пожелтевшие страницы покрывал бисерный подчерк, с аккуратными буковками, а в высоком подсвечнике мерно догорала восковая свеча, едва заметный дым которой, смешивался с табаком. Еще одна затяжка - и новая череда строк легла на бумагу, беззаботно слетела с руки бледноликой женщины.

«Два удара сердца отмерили расстояние до жертвы.
Еще два удара, и я почувствовала, как медленно стала уходить из него жизнь.
Ах, да. Когда-то это был высокий мужчина, брюнет. У него было красивое и благородное лицо. Но, Смерти было безразлично, каким он был. Ей было куда важнее состояние его души. А душа была сильной, это доказало напряжение повисшее в воздухе.
Хельда, Хельда…
Ей не дано насладиться этим чувством. Она всегда упивалась лишь фактом и выступившей кровью. Как и в этот раз.
Она пол своей жизни воюет мечом. Мне жаль.
Мне жаль ее…
А еще она считает, что Смерть как-то выглядит. Думает, будто это девочка…
Кто бы мог подумать. Смерть – шестнадцатилетняя девочка с цветочками в руках.
У Смерти нет тела, нет материи. Она – Сила. Та Сила, что подобно пряже обматывает пальцы до онемения. Эта Сила, тонкими, едва ощутимыми лентами просачивалась из умирающего тела. Ведь я же это чувствовала, и даже почти видела.»

- Хельда, куда ты смотришь? – Бросив короткий взгляд в туже сторону, поинтересовалась Изабель у подруги.
- Сын. Он стал приходить. Наверное, я еще смогу его найти. – Еле выдавив из себя, ответила пепельноволосая Хельда, затягиваясь самокруткой.
- Нет, не найдешь, дорогая. – Как ни в чем не бывало, словно о погоде продолжала говорить черноволосая заклинательница. – Приходят только мертвые…

«Хельда, Хельда…
Ты свято веришь в свою цель. Ты убила всех и тебе мало.
Теперь ты цепляешься за любую возможность мстить. Хоть кому-нибудь.
Месть въелась в кору твоего головного мозга, растеклась по венам.
А у твоих врагов мороз по коже.
Конечно, я тоже пару дней назад взглянула во время боя в твои стальные глаза.
В них были ярость и боль.
Как бы ты не держалась, твое сердце куда мягче моего.
Я же могу показаться глупой куклой, если захочу… Но мое сердце даже не сожмется.
Я могу улыбнуться и приласкать… Но в этом не будет чувства…»

От земли шел холод.
Из ноздрей тонкими струйками вырывался пар при каждом выдохе. Не было дела даже до курения.
- Что… что вы здесь делаете?
Черные веера ресниц стремительно взлетели вверх, открыв бездонный взгляд, устремленный на остановившегося перед Изабель человека. Редкие, мелкие снежинки ровно падали с серого неба, покрывали смоль волос белой крошкой и путались в ресницах. Могильные плиты уже были припорошены тонким слоем снега.
- Я? – Наиграв удивление, переспросила Изабель, словно тут был кто-то еще кроме нее и растерявшегося смотрителя кладбища, и отложила перо, которым писала. – Я отдыхаю. Ведь, это место для отдыха, не так ли?
- Так. Но, это место для отдыха усопших. И вам не полагается сидеть на надгробии…
- Тише… - Вдруг оборвала она его шепотом и приложила тонкий палец в черном бархате к темно-бардовым губам. – Разбудите.
Повисла обычная кладбищенская тишина.
И только ветер заунывно пропел.

«Тишина.
Она помогает порой слышать некоторые вещи.
Сегодня на погосте я слышала стоны. Нет, мертвые крепко спали. Это стонала Сила – не вызволенная, запертая в их разлагающихся телах, в костях и земле. Земля вообще не знала покоя.
А мне приходилось отказываться от этой мощи, иначе она бы разорвала меня.
Болела голова, зудились пальцы, как при произнесении заклинания. Если взять чуть больше, чем можешь унести, то понесут тебя – ногами вперед, на это же самое кладбище… соседкой…»

Снег скрипел под копытами гнедой лошади, и пара тусклых, солнечных зайчиков прыгали с сережек на холку животного. Храп коня…
Вороной жеребец ковырял копытом землю, и его хозяйка, по всей видимости, должна была находиться совсем недалеко.
- Хельда! – Позвала Изабель, спрыгивая с кобылы и потеплее закутываясь в пушистый воротник шубы. – Хельда! – Еще раз повторила она и остановилась, сощурившись, вглядываясь в спину уже далеко бегущего мужчины.
- Изабель. – Донесся явно недовольный голос беловолосой. – Ты хоть знаешь, кем был этот мужчина?
- Кем он является или кем был тебе? Нет, я не знаю кто этот блондин, но его… кхм… филейная часть… в общем, ничего так мужчина… Я всегда знала, что у тебя хороший вкус, дорогая. Жаль, что он решил не дожидаться, когда ты нас представишь. – Она еще раз заглянула за спину подошедшей воительницы, застегивающей манжеты белоснежной рубашки.
- Надеюсь, что ты по делу. – Сухо проговорила женщина, перейдя к застегиванию нижней пуговицы и бросив достаточно холодный взгляд на подругу.
- Значит, без дела мне к тебе уже и не подходить даже? – Изогнув тонкую бровь, спросила чародейка и сложила замком черные пальчики на груди. – Конечно по делу. Побывала я в твоем чертовом замке. В нем смерти, по-моему, больше чем на кладбище в Риксе. – Она несколько болезненно поморщилась, показывая своим видом, как тяжело ей там пришлось. Вот только не понять где именно «там» - толи на кладбище, толи в злосчастном замке. – Кстати, ты не простынешь без шубки?
- А конкретнее ничего? – Беспокойство отразилось на лице Хельды. Морщинка пролегла по середине лба, а пальцы добела впились в воротник уже застегнутой рубашки.
- А что тебе нужно конкретнее? Я могла оттуда и не вернуться… - Чародейка сняла с шеи амулет и поднесла к подруге. – Посмотри в камень, может он расскажет тебе больше. Хельда… Хельда, что с тобой? Я же говорила, что ты простынешь без шубки. – Черные змеи-волосы заволновались, когда та кинулась к падающей подруге. – Хельда, не теряй сознание. – Пальцы Изабель стиснули точеный подбородок воительницы, как только их освободила тугая перчатка. – Что за… Почему у тебя кровь из носа?

«Стоило мне оставить тебя на полгода, как столько всего изменилось.
Ты перестала умирать от свой болезни, и теперь умираешь от беспомощности. Стоило мне поднести к тебе магическую активную вещь, как ты погрозила на манер старой лошади, откинуть копыта. И, конечно же, в силу своей гордости, ты не хотела мне ничего рассказывать. Может быть, попади в твою ситуацию, я бы поступила так же. Может быть…»

Серые мушки пепла слетели с самокрутки Хельды и с длинного черного мундштука ее подруги Изабель. Наступала оттепель. Весенний ветер резкими порывами разметал волосы двух женщин. Тихий шелест стали слился с криками лебедей в озере.
- Ты опять сейчас будешь резать саму себя? – Спросила черноволосая чародейка у Хельды. – Опять будешь поить свой клинок кровью? С руки, как котенка?
Та в ответ лишь коротко кивнула, сжав левой ладонью лезвие меча. Сквозь белоснежную перчатку на ее руке, стали просачиваться бисерные капли алой крови.
- Зачем? Я понимаю – для того чтобы твоя Лебедь тебе не изменяла в бою… Но у меня это в голове не укладывается. Вот бы я свой посох каждый раз заливала кровью…
- Твоего отца звали Арвенальд Фордекуарен? – Глядя на белых лебедей, ответила вопросом на вопрос беловолосая.
- Да. Именно так. Но какое это имеет отношение к заданному мною вопросу? – Бархат ее голоса мягко завибрировал в воздухе. Бархат черной перчатки опять приблизился к бледному мертвенному лицу.
- Я однажды смеялась над ним. – Хельда криво усмехнулась. – Скажи, зачем он молится каждое утро на заря. Молится своим богам, встав на одно колено и выставив перед собой свой меч? – Холодный стальной взгляд переместился на собеседницу с роскошными кудрями чуть ниже плеч.
- Этого мне тоже не понять. Я не верю в богов.
- Значит забудь. Я не смогу этого объяснить…

«Ты не стала объяснять очевидного. Ты не стала путать Смерть, Богов и Силу. Хотя… ведь они чем-то схожи. Мой отец молился, ты окропляешь меч, а я почитаю энергию, что кружит подле меня. Она есть везде, но знают о ней немногие. А чувствуют еще меньшие.
Дар или Проклятие?
Пусть лучше будет Даром.»

Таверна.
Самая обычная таверна с реками пива, эля, с грубым трактирщиком и разными пройдохами. А как жаль, что это было не шикарное поместье с дорогим вином, запахом пыли с многовековых картин, толстых рукописных книг и ярким светом масляных ламп…
Сейчас бы были к месту старинные часы, пробившие полночь, а не крик смердящего пьяницы или визг собаки за окном.
- Что тебе дает твоя магия? – Пепельноволосая подняла взгляд на Изабель и поднесла бокал с кроваво-красным вином к бледным губам.
- Пока ничего. Я лишь чувствую источники, но не знаю, как ими управлять.
- Значит ты не маг.
- Можно сказать и так.
- Еще не поздно свернуть.
- Дорогая, как я могу свернуть, если Сила сама меня нашла. – Она говорила с надменностью, поднося к губам мундштук. – Кто-то из наших забытых предков, мог одним движением руки поднять половину кладбища. Таким же движением второй руки – он поднимал вторую половину. А ты говоришь «свернуть».
- И зачем ему был нужен этот отряд нежити? – Хельда подкурила самокрутку. - Они никчемные бойцы. Я одна смогу выйти без царапины против четверти твоих мертвецов с кладбища в Риксе.
- Он довел этот отряд до самых ворот замка. Да, их быстро перебили, но еще несколько движений руками подняли новую армию. Тем более, там под стенами замка… - Она на мгновение смолкла, вспоминая резню в княжестве Хельды. – Когда-то там была война. Он привлек внимание с одной стороны своей мертвой процессией, а тем временем сформировал еще больший строй из бывших воинов. Говорят, на некоторых из них даже доспехи сохранились, а на ком-то даже гербы королевства, на которое он пошел. Представь панику…
Женщины осмотрелись по сторонам, поймав на себе взгляды доброй половины собравшихся в этом заведении. Поместье явно не помешало бы…

За столиком с двумя женщинами повисла тишина. Они как прежде приковывали к себе внимание своей притягательной внешностью и светскими манерами, сизым дымом из легких и ароматом дорогого парфюма. Тишина держалась подобно завесе… ровно час… Ровно столько времени, чтобы завсегдатаи забыли о недавнем разговоре.
- Дорогая, - Заговорила черноволосая. – Откуда ты знаешь моего отца?
- Славный старик. Хорошо, что я отказала в его поддержке. Иначе бы он тоже умер во время купленного восстания в моем княжестве. И ты может быть, тогда встретила бы его в замке, поговорила бы с его не упокоенным духом.
- Я не говорю с духами. Я лишь чувствую силу вокруг них.
- Не имеет значения. – Она выдохнула терпкий дым. – А Арвенальд Фордекуарен ни разу мне не говорил о своей дочери, моей сверстнице. С чего бы это? – Лукавая ухмылка исказила губы и одна бровка вопросительно вздернулась вверх. – Чего-то стыдился, боялся твоей Силы?
- Нет, Хельда. Просто в те времена, когда твое княжество было еще при тебе, госпожи Изабель не существовало в герцогстве.
- Вот как. Что за интрижка? Тебя подкинули кому-то другому при родах, и спустя много лет правда всплыла наружу, а Арвенальд растрогавшись, приютил единственную дочку? Или, подожди… Он хотел от тебя потомства, но в силу своего благородства и твоего отказа, стал довольствоваться фактом того, что ты его дочь. Удочерил. Или…
- Или его дочь, будучи шестнадцати лет, спуталась с пройдохой рыцарем и глубокой ночью сбежала из дому на любимом папином коне. – Она оборвала не в силах больше слушать издевок от ночной собеседницы. – Жили недолго и ничуть не счастливо. Однажды он не вернулся с пьянки из трактира. Ничуть не жаль… у него, к тому времени была уже другая. А бедняжку Изабель все чаще и чаще мучили видения и странное ощущение со смертью окружающих. Уж смертей в тех трущобах она навидалась. А к двадцати годам, наша главная героиня вернулась домой к папочке и благо, что еще без живота. Папочка был озадачен восстановлением репутации блудливой дочери и имени собственной графской семьи. Улицы были полны сплетен и разного рода преувеличений. Преувеличивали размеры моего бюста, прочих женских радостей, конечно же, живота и сроков, а так же подверглись изменениям мои умственные данные. Наверное, только последнее было в точку. Их занизили аж до куриных.
- И какой легендой все это кончилось? Ухажеров пришло на смену достаточно? – Еще одна ухмылка и еще одна самокрутка дождались своей очереди.
- О боже. Эта несусветица включила в себя глупые бредни о клятвах данных еще до моего рождения, о алмазах и богатствах, о любви и бескорыстной помощи… Вот только ни один придворный маг не смог решить своей тяжелой задачи, даже за безумные деньги. Они так и не придумали как вернуть нагулявшейся Изабель то, чего у нее уже как четыре года не было, и то, что обязательно должно быть в первую же брачную ночь. Но спас тот самый бунт в твоем княжестве. Все барды и трубадуры быстро перебежали на более крупную сенсацию, нежели чья-то фальшивая невинность.
- Да уж…
В очередной раз повисла долая тишина…

«Оставляю тебя наедине со Смертью…
С любовью и уважением, Изабель Фордекуарен»
Именно так гласила записка оставленная рядом с рукоятью меча, носящего имя Алая Лебедь. И дневник пополниля еще одной короткой записью:
«Оставила. Можно сказать – бросила. Конец нашим отношениям, дорогая. Может быть спустя несколько лет, если ты все же останешься жива – мы еще встретимся. Может быть повторим.
А сегодня я растратила в путешествиях все свои сбережения. Одежда поизносилась, табак кончился, все вино выпито, свечи сожжены, а дорога все тянется и тянется. Недавно проезжала кладбище. Не удержалась, чтобы не побыть немного с Силой, со Смертью и унынием царящими там. Вроде дало немного сил на продолжение пути. Крестьяне говорили, что впереди город. Надеюсь, там есть настоящее вино…»
Перо проскребло по бумаге еще одно слово, но чернил больше не было...
Были только разбросанные на горизонте домики…

---

Несколько месяцев спустя...

Из жизни Хельды Ван Дейлин.
С прибытия на остров многое изменилось.
В том числе она чудесным образом была вылечена от рака легких,
заменив обрядом свою кровь на кровь дракона Смерти.

Быстрым отточенным привычным движением – острая сталь вспорола узкую женскую ладонь. Не было видно уже практически ни одной линии, они все были скрыты белесыми безобразными рубцами шрамов самой разной давности. Одна только полоска – глубокая и длинная ямочка любви, словно сточная канава после дождя, заполнялась алой жидкостью.
Резкий порыв ветра разметал пепельные локоны, бросил их в безразличное лицо, скрывая его холод от всего мира. Новая рана, что уже завтра стянется очередным уродливым шрамом на ладони воина – скрылась под тонкими подушечками цепких и в тоже время нежных пальчиков Хельды.

- Госпожа Ван Дейлин, какое платье Вам принести для завтрака? – Раздался колокольчик-голос молоденькой служанки, на вид лет семнадцати.
Ван Дейлин не повернула головы, продолжая медленно и методично вычесывать спутанные во время сна волосы. Девушка моложе ее самой на каких-то пару лет, отражалась в зеркале и вид белокурой девицы с голубыми лентами, вплетенными в две крупные шишечки из волос, вызвал едва заметную, теплую, сдержанную улыбку. Та в свою очередь взволнованно мяла в руках передничек, наблюдая за затылком своей княжны. Девчонка была на седьмом небе от счастья, что нашла себе работу у самой правительницы, и не могла при этом выдавить из себя улыбки, не могла унять дрожь в руках.
- Оставляю на твой выбор. – Ответила княгиня еще раз медленно, со всей любовью проведя золотым с рубинами гребнем по мягкому шелку длинных волос. Хельда не спускала глаз с девушки, добавив в улыбку немного хитрости и лукавости, как художник разбавляет на палитре цвет краски. Это был тест для служанки – справится ли, как хорошо запомнила, из какого шкафа одевают княгиню к завтраку.
Девушка только сейчас осознала и почувствовала на себе взгляд, поймав в отражении стальные глаза. Дрожь пробежала по ее телу, когда она, молча быстро кивнула в ответ, тут же скрывшись за дверью, от которой так и не решилась сделать робкого шага в богато обставленную комнату Ван Дейлин, наполненную солнечными лучами, пробивающимися через тонкую ткань занавесок.

Из плотно сжатого кулака падала капля за каплей кровь, тут же расползаясь разводами по стальному телу Алой Лебеди – верного клинка Ван Дейлин. Капля за каплей туманился разум, заполнялся затертыми воспоминаниями, А весенний воздух заполнялся запахом полевых цветов. Где-то в отдалении прозвучал тонкий смешок босоногой Смерти, а потом неожиданный шепот над ухом перешел в громкий, раздирающий крик из памяти, из прошлого.

- Госпожа Ван Дейлин. – все тот же голос-колокольчик белокурой служанки, только теперь голосящий по всему особняку, пробивающийся сквозь любые преграды и стены, с каждой долей секунды наполнялся ужасом и истеричностью, перекликаясь с плачем полугодовалого сына оттаскиваемой за волосы княгини. Грязная, перепачканная кровью рука впилась в пепельные пряди, что, наверное, возмущало Хельду больше, нежели сам факт унижения. Истерика служанки оборвалась резко – одним грубым и широким замахом ржавого меча в руке садиста упивающегося убийствами, с той же жадностью, как мучимый жаждой человек глотает воду из родника. Кровь хлестанула на пол, смешиваясь с грязью сапог, кровью остальной прислуги и плевками разбойников. Глаза-васильки мигом помутнели, выронив на покрасневшие от ударов щеки, еще пару прозрачных слез. А следом треск ткани разрываемого желтого с оборочками пышного платья, надетого на княгиню все той же девушкой не успевшей проработать у нее даже суток. Аккомпанементом к этому был гогот толпы мужиков уже готовых потискать женские прелести и овладеть столь высоко стоящей, да и к тому же красивой особой.

Хельда скрипя зубами, яростно вонзила меч в землю, так что сталь вошла до середины своей длины. Холод бегал по спине волнами, словно прибой на берегу моря – то накатит, то уйдет, чтобы вернуться уже с новой силой. Конь – вороной жеребец, неугомонная бестия похожая на ураган – фыркнул, дернул зубами удила и черканул копытом по земле, оставив на ней очередную вздыбленную полосу, такую же уродливую и хаотичную, как и шрамы на руке его хозяйки.

Один короткий, небрежный взмах сталью снизу-вверх, разбросал случайные солнечные лучи веселыми зайчиками и бликами по лицам. В том числе и по тому, которое мгновенно перестало ехидно ухмыляться, исказившись страхом и непониманием. Руки мужчины уже не подпирали бока, а подбирали кишки, вываливающиеся из этих самых боков через щедро подаренную для этого прорезь в брюхе.
В это же самое время самокрутка закончив выделывать крендели в полете, упала в сухую солому, которой был выстлан пол сарая. Если бой окажется недолгим, то похороны для противников будут достойны самого короля.
Мужчина все еще смотрел на пепельноволосую, только сейчас осознав, что стал добычей хищницы, той, что еще три года назад была его жертвой в особняке Ван Дейлин. Сказать о своих наблюдениях он не успел, как со вторым отблеском отбившегося от клинка лучом света – потерял голову. Та упала почти у самых ног воительницы, в то время, как дым от последней затяжки вырвался наружу тонкой струей из сложенных трубочкой губ, тут же разлезшихся в самодовольной ухмылке.
Кто-то бежал к ней, оголяя клинок, кто-то, растопырив глаза, смотрел на голову, треснувшую как арбуз под десятком ног, а кто-то еще ничего не успел понять, не успел даже повернуть скучающего взгляда в ее сторону, в тот момент, когда Хельда начала свой танец, раздавая каждому, задолжавшую порцию стали. Но, тем не менее, все как один поняли, что их обманули - никакой сделки не будет и потискать девочку, тоже не удастся. А девочка до сих пор помнила, кто и сколько раз дернул ее за волосы, кто сколько раз шлепнул по попке, ударил по благородному лицу, и кто какие шуточки с комментариями отправил в ее адрес.
Здесь были не все…

Еще один порыв ударил в лицо, швырнул в него пару холодных капель с неба и перо какой-то не крупной птицы чистившейся на дереве, отклонил падающую каплю крови из сжатого до белизны кулака от намеченного маршрута в красную лужицу на льду. Сердце стучало сильнее, громче, разгоняло по телу холодную кровь, обжигая морозом вены, привыкшие к этим пыткам. И резкой болью вспомнились три отметины от плети на спине.

Одна за другой резанули с ровным интервалом для занесения руки, сопровождаемого свистом рассекающего воздух кнута, а следом разрывающего гладкую княжескую кожу девушки, на вид лет двадцати пяти. Ошибкой было желание, остановившее четвертый замах – желание овладеть горячей львицей дважды. Озлобленная хищница, поднятая как обычно за длинны волосы, воспользовалась коротким мгновением, когда мужчина отвлекся на застежку штанов, бормоча непристойности под нос. Эти секунды стоили ему жизни, это желание было одним из последних. Резко дернувшись к человеку, прижавшись к нему обнаженной грудью, Хельда рванула связанные за спиной руки, вонзая зубы в его открытое горло. Пальцы уже начинали белеть от недостатка крови, веревки еще сильнее вонзились в узкие запястья, но это только придало ярости – зубы сильнее стиснулись, с болью проходя в упругую плоть. Очередной хищный рывок отстранил ее от жертвы, следом плевок куском мяса.
Еще один стекленеющий взгляд, еще одна рука, метнувшаяся к открытой ране и зажавшая ее, еще один стук падающего на пол тела.
Это был последний.
Двадцатый.

Тряхнув левой рукой, женщина разбросала алые бисерные капли в разные стороны. Клинок покоилась на коленях. Казалось, вот-вот Лебедь начнет впитывать дар в себя, вбирать кровь, стекающую по ней тонкими полосками, узкими ручейками вен. Хельда посмотрела на руку, на потерянную линию бесконечной жизни, на перебитую шрамами линию любви – канавку, залитую кровью. Ее любовь носила медный вкус, приправленный горечью. В прошлом оставалась ровная траншея горячих чувств, потом больное пятно того кошмарного дня отмечалось ожогом от сигареты, следом череда убитых шрамами эмоций длинной в круглый десяток лет и конец скрывался тонким ручейком речки впадающей в неизведанный океан, в извергающуюся лаву из широкой прорези на кисти.
- Сегодня один, завтра другой. Ты когда определишься, Хель? – простонала над ухом девочка, коснувшись холодными пальцами шеи засмотревшейся на руку женщины.
Еще несколько картинок проскочило перед глазами, упертыми в невидимую точку в пространстве. Оскал Дкора, шевелящиеся губы в унизительной для нее речи, завороженный взгляд демона пытающегося бороться с чувствами или ловко вводящего ее в заблуждение, и последнее лицо – лицо пустынника, глаза наполненные нежностью в противовес его резким и грубым действиям.
- Это женщина Дкора. – кольнул в памяти обрывок слов пробившихся до слуха в один из вечеров через звон в ушах, через треск и боль в голове.
- Что ты делаешь со мной? – резанул по сердцу истеричный голос Магнуса, перекликающийся с криками лебедей беспокоящими поверхность озера.
А следом игривая, небрежно брошенная речь рыжеволосого Криффа, долетевшая с первого этажа мастерской пустынника.
- Хельда Ван Дейлин - суровая такая тетка, женщина Хайдука, - он усмехнулся с иронией. - По крайней мере, так считается. Она отчаянный воин, но малехо не в себе, постоянно курит и боится свадьбы сильнее, чем смерти.
Смерть и свадьба стали в некоторой степени родными словами, но к этому блюду еще добавлялась приправа. Оберткой для этого букета была боль потери, уже отметилась ожогом на руке на память о прошлой любви. И крик ребенка все еще снился ей иногда в кошмарах.
Она опять сидела у небольшого озера с лебедями, медленно водила батистовой тканью платка по холодному лезвию меча, слушая мерное дыхание Смерти и всхрапы коня, выдергивающего травку из под снега. Стон подплывшего лебедя слился со стоном ветра, так же как еще пара упавших с высоты капель слились с остатками крови на стали.
- Не называй меня Хель, мерзавка. – беззлобно и равнодушно ответила Хельда Смерти. Ее голос мог посоревноваться по холодности и промозглости, с самим северным ветром имея великий шанс на победу. Платок еще раз скользнул по мечу, который сразу после этого блеснув отражением озера погрузился со вздохом в ножны.

Какой-то беззубый старик мямлил себе под нос о распоясавшейся молодежи, зачесал под ту же гребенку что-то о бабах с мечами, которые должны рожать, а не воевать, о том, что не видел ни одного достойного мастера женщины и запивал все это монотонное нервирующее бубнение из кружки пенным пивом. Трактирщик сидел, кривясь, поглядывал на утреннюю публику в своем заведении – завтракающую или страдающую с похмелья. Поставленный на стойку локоть и подпертая щека широкой ладонью придавали ему скучающий вид. Какой-то юнец, заляпанный супом, набрался наглости тоже что-то вякнуть, чувствуя защиту от окружения своих друзей пахнущих соломой и девками.
- Да она такая же потаскуха как и все, а железяка у нее для виду токмо. – вторил ему рыжебородый щегол в пестрой рубахе. – Ей шикнешь, та и ноги раздвинет. – Всеобщий гогот заглушил твердый стук ножки бокала о стойку, в котором еще мгновение назад на донце плескалось красное вино.
- Молчит, согласна значить. – вставил и свою лепту еще один из компании застольников. Его грубый басистый смех особенно выделялся во всеобщем гомоне.
Трактирщик поймал ее холодный безразличный взгляд, тут же убрав с оживившегося лица ухмылочку, кривую как зубы пилы, там, где она уходила в приплюснутую ладонью щеку. Рука отлепилась от лица, впечатав в себя отметины от грубой, колючей щетины и сгребла как грабля звякнувшие золотые монеты по стойке.
Хельда поднялась, не глядя на толпу недоумков кликающих Смерть, не осознающих даже риска и опасности в произнесенных собою словах. Один из них тоже поднялся, направляясь параллельно с движущейся к выходу женщиной, подходя к цели так же медленно, приближаясь с той же скоростью, что и она. Размеренный цокот десятисантиметрового каблука резал по ушам, выделялся среди притихших голосов и одиноких смешков.
- Постой, дорогуша. – сказал мужчина, резко ринувшийся вперед опережая никуда не спешащую Хельду и перекрывая ей путь из трактира. Послышалось еще несколько обрывков фраз от старичка топящего их в пивной кружке. Пенные усы пролегли поверх настоящих седых, и через недолгое время впитались в рукав потертого свитера мышиного серого цвета.
Мужчина, перегородивший дверной косяк своим виднеющимся пивным пузом, потянул к бывшей княжне покрытые пленкой жира и пивом руки. Растопырил пальцы уже готовый примерить их к пышной груди скрытой шелком белоснежной рубашки застегнутой до самой верней пуговицы, так что та скрывала горло высоким стоячим воротником, туго опоясывающим тонкую и гордую шею. Замасленные глаза смотрели на объект вожделения, вздымающийся при каждом размеренном вдохе, в то время как рука женщины привычным неуловимым движением выдернула из ножен сталь, и с последним шагом чуть отклонившись назад, отсекла пальцы тянущиеся навстречу. Следующим движением Ван Дейлин стиснула его небритый подбородок таким же резким рывком тонкими пальцами левой руки, закованных в тугую перчатку такого же идеально белого цвета, как и рубашка. Откинув мужика с засаленными волосами, начавшего голосить словно девка, она толкнула дверь, опасаясь, что кровь испортит ее свежую одежду, шитую специально на заказ.
Старичок перекрестился, в то время как начавший всю заваруху юноша с супом на фуфайке выронил из рук кружку. Звон бьющейся глиняной кружки смешался с визгом служанки и хлопком закрываемой двери. Где-то у входа белела перчатка, испорченная о грязную морду владельца пальцев разбросанных по окровавленному полу.

- Тогда ты в свою очередь не называй меня мерзавкой. – усмехнувшись сказала вечно юная темноволосая девица с незамысловатым именем – Смерть, так и не выйдя из-за спины женщины зажимающей в руке окровавленный платок.
- Значит забудь. – ответила Хельда, когда запах полевых цветов пропал из воздуха, растворился в едком дыме табака. Заждавшийся конь оживился, когда Ван Дейлин приблизилась к нему и похлопала по холке. Он мотнул смольной гривой, потоптался на месте и храпнул, в очередной раз, дернув поводья, обмотанные вокруг дерева и завязанные тугим узлом.
Ловко заскочив в седло, предварительно отвязав поводья, Хельда ударила высокими каблуками по бокам жеребца, и тот ринулся прямо с места, в галопе выбивая из-под копыт комья подтаявшего снега, свежего тонкого льда и комья грязи. Земля дрогнула и через несколько мгновений успокоилась, лебеди привычно тоскливо застонали. Все вернулось на свои места, лишь пара окурков и окрашенный в алый батистовый платок говорили о том, кто здесь был совсем недавно.